Без известной приверженности к медитации вам нелегко будет лакомиться блинами на ланч, вскрывать экзоскелет какого-нибудь панцирного на ужин, утро начинать с сидра, а вечер заканчивать кальвадосом. В перерывах между этими развлечениями вы можете определять босыми ногами температуру песка на пляже, проверять остроту зрения, присматриваясь к дальнему шпилю готической церкви и измерять прищуренным глазом вечно меняющееся расстояние от входа на пляж до прибоя... Но если отнестись к такому отдыху с должным вниманием к каждой детали, он неожиданно покажется вам самым захватывающим. Кальвадос — главный тоник нормандского образа жизни. Пробыв в этих местах хоть с неделю, вы заметите за собой опасную от него зависимость, которая, впрочем, не будет вас угнетать.
Говоря техническим языком, кальвадос — это перегнанный яблочный сидр, выдержанный крепкий напиток. Золотой век кальвадоса начался после того, как виноградники Франции поразило нашествие филлоксеры. Поставки коньяка в конце XIX века резко сократились, и обитатели французских кафе дружно переключились на кальвадос. А после Второй мировой войны кальвадос имел уже международную славу — прошедшие по Нормандии с победным маршем солдаты Второго фронта увозили с собой в Англию и Америку память о крепком яблочном бренди, который стал для них напитком победы.
Но позже, благодаря маргинальным завсегдатаям дешевых баров Парижа, кальвадос приобрел сомнительную славу. Начать утро рабочего (или безработного) дня с молодого кальвадоса было обычным делом во Франции пятидесятых, шестидесятых или семидесятых годов. Наверное, поэтому сегодня кальвадос пьют уже меньше. Отождествлять себя с романтикой хмельного безденежья хочет не каждый добропорядочный буржуа.
Однако у себя на родине имидж кальвадоса не пострадал. Для местного обихода сегодня он так же обычен, как яблочный сок или варенье. В довильском гольф-клубе двадцатилетний Lecomte идет под сигару, а в ресторанчике La Vieille Auberge в Мон-Сен-Мишеле двухлетним Père Magloire фламбируют блинчики (и им же это лакомство запивают). Заказать Boulard VSOP с кофе в среднестатистическом баре Трувиля так же естественно, как у нас, например, попросить чаю с сахаром и лимоном. Кстати, молодой кальвадос в Нормандии пьют, не стесняясь его невысокой цены. «Нормандцы не любят терять даже во имя выигрыша в чем-то другом», — заметил французский философ Мишель Онфрэ.
Нормандская трапеза, долгая и обильная, по традиции разбивается порцией кальвадоса, которую подают между блюдами, часто с сорбетом. Традиция эта получила название «нормандской дыры», и о глубине ее вы начинаете догадываться, уже возвратившись домой, когда между борщом и котлетой вам вдруг станет недоставать привычного бокала с пряно-яблочным ароматом.
Дыра эта — опасный капкан. Вовсе не желая прослыть знатоком кальвадоса, вы за неделю регулярного его потребления научитесь отличать более легкий «простой» кальвадос от плотного и густого во вкусе кальвадоса из области Pays d’Auge, а непосвященным станете свысока объяснять, что это продукт обязательной двойной перегонки на аламбиках… «Вы почувствовали в бокале аромат груши? Значит, перед вами кальвадос из Домфронта!» Самая удивительная церковь Нормандии находится в старинном городе корсаров — Онфлере. Это церковь Святой Екатерины, построенная сразу после завершения Столетней войны. Старую каменную церковь кто-то в боевом порыве разрушил, а без церкви квартал моряков жить не хотел. Из строителей на ту пору в наличии были лишь корабелы, и им выпало осваивать азы церковного зодчества — строить самую большую во Франции деревянную церковь, которая осталась в истории.
Туристический гид рассказывает эту историю так. Корабелы были искусными строителями кораблей, но они никогда до того не строили храмов. Поэтому не были уверены, выдержит ли их колокольня колебания тяжелого колокола. И на всякий случай они поставили колокольню отдельно — через дорогу от церкви. И укрепили свою деревянную конструкцию подпорками — словно мачту. Сама церковь изнутри оказалась похожа на перевернутый вверх дном корабль. Крыша ее сработана по тому же принципу, по которому делается корабельный корпус. Деревянные колонны, установленные на каменные основания, подпирают крышу. А статуя Святой Анны, установленная в центральной части северного нефа, кажется наклоненной, как если бы она должна была крепиться к форштевню.
Церковь начали строить в 1460 году как временную, но она простояла больше пяти веков и не собирается падать. Кальвадос как продукт перегонки появился в Нормандии спустя сотню лет. Тогда его тоже начали курить от безысходности — чтобы сидр не пропадал. Рачительность была вознаграждена и стала долгой традицией.
У церкви Святой Екатерины два нефа. Корабелы сначала построили один, а через тридцать лет, поняв, что получившаяся у них конструкция не вмещает желающих, достроили церковь до нужной площади. Получился огромный перевернутый катамаран. Специалисты говорят, что церковь с двумя нефами — редкость.
Еще одна такая церковь с двумя нефами, но гораздо меньше, прячется в одном из склонов холма Мон-Сен-Мишель, но это уже совсем другая история, которую связывает с нашей темой разве что кальвадос. После пары бокалов хорошего кальвадоса восхождение на холм, где святой Михаил победил сатану, кажется более быстрым.
Пляжи Нормандии могут изменить ваше представление о морском отдыхе. Почему-то меньше всего на них хочется искупаться.
Местная шутка гласит, что Довиль находится вдали от моря. В ее справедливости убеждаешься, когда выходишь на местный пляж. Даже во время прилива от знаменитых пляжных кабинок, названных в честь звезд кино и эстрады, до уровня, где можно зайти собственно в воду, надо идти несколько сотен метров, а при отливе эта дистанция увеличивается почти вдвое. Зато на долгом пути к воде можно разглядывать загорающих в самых откровенных позах девушек, спортивного вида молодых людей, кидающих друг другу тарелку, счастливого лабрадора, гоняющегося за брошенной хозяином палочкой, детей, запускающих желтого воздушного змея, запряженную в коляску лошадь, которая рысью бежит вдоль края моря, разбрасывая мокрый песок, чаек, пирующих над отжившими свой век ракушками... За чайками начинается море, но вход в него настолько пологий, что ходить по щиколотку в воде оказывается делом более приятным и верным, чем идти вперед еще больше ста метров, чтобы можно было поплыть.
Бессмысленность купания на местных пляжах заставляет многих чудаков приезжать в Довиль зимой, когда песок под ногой холоднее, ветер пронзительнее, а пляжное население кутается в шарфы. Мало где в мире, как здесь, существует подразделение пляжей на «зимние» и «летние», а в неформальном их рейтинге всегда оговаривается, когда он красивее: во время прилива или в отлив. Так, например, трувильский пляж Рош-Нуар среди «летних» ценится за особую дикость, а пляж Сен-Луи в Шозэ особенно прекрасен при низком море. А когда вам надоест просто гулять вдоль холодного моря, вооружитесь сачком, ведром и лопаткой. Извлечение из песка съедобных ракушек и червяков считается здесь популярным видом досуга — чем-то средним между ловлей бабочек и рыбалкой. Согласно поверью, фляжка с хорошим кальвадосом приносит удачу в бессмысленном деле.
…Есть страны, куда хочется приезжать, чтобы спрятаться от экзотики. Страны, где утренняя прогулка босиком вдоль бесконечного пляжа кажется вполне достаточным для целого дня приключением и где любая попытка изменить ленивый ритм жизни оборачивается решительным поражением. Нормандия — одна из таких стран. Ближайшее к Парижу побережье, куда уставшие от города люди отправляются, пытаясь признаваться себе в любви и заодно понять, к чему именно
