— Добро пожаловать в Москву, «порт пяти морей», как говорили в прежние времена.

— Любопытная деталь, я этого не знал.

— Мой первый вопрос отчасти наивный: что делает ваши лодки такими быстрыми и такими мощными?

— История, традиция моей верфи. Мой отец Гвидо был одним из самых выдающихся пионеров в истории итальянских моторных лодок. И уж точно — самым выдающимся после Второй мировой войны. Мой отец выиграл первую золотую медаль Федерации моторных лодок Италии (Federazione Italiana Motonautica), это было в 1946 году. И что уже в 1950 году его лодки развивали скорость 250 км/ч. Они выигрывали в то время по всему миру, поставили мировой рекорд скорости.

— В своей категории?

— Да, конечно. Так вот, в те времена мы ставили моторы Alfa Romeo, потом моторы Ferrari. Отец во время войны был в авиации и приобрел там знания механики, ну а потом приспособил эти моторы для лодок и так добился невероятных результатов. Вот почему мы строим такие невероятные лодки. Поначалу отец строил стопроцентно спортивные лодки, лодки для гонок. Потом он стал получать заказы на прогулочные лодки, лодки для туризма. Еще при нем доля лодок для туризма достигла 70%. Теперь же мы вообще не строим больше лодки для гонок. Разве что иногда, по специальным заказам. Например, когда в 1996 году Maserati захотела завоевать мировой рекорд скорости на воде, мы решили, что нам интересно участвовать в этом приключении, и построили для Maserati такую лодку, которая тут же завоевала мировой рекорд. И снова вернулись к нормальному производству. Впрочем, ведь наше «нормальное» производство — это всегда особые лодки. Ведь мы не делаем лодки большими сериями. Нам не интересны вещи, которые не отвечают моему стилю, моему характеру. Гораздо веселее все время что-то придумывать, изобретать. Так что мы делаем только особые лодки.

— А как появилась Primatist tunnel system?

— Ну, за нее я тоже должен благодарить отца. Это он первым внедрил такие изогнутые поверхности. Теперь они называются Arneson, Levi, но в основе лежит идея моего отца. А дальше было вот что. В 1986 я сумел наконец удовлетворить мою страсть к гонкам. Нет, конечно, я побеждал на соревнованиях с 73-го года, но мог участвовать только в одной гонке в год, потому что отец не давал мне много денег на гонки и говорил: «Хочешь соревноваться — работай по ночам». Я так и поступал. Но в 1986 году мне представилась замечательная возможность выступить в офф-шор классе 1 (в то время он был на самом высшем уровне, во всем блеске), с великолепным спонсором, Витторио Ганча. Он сразу же в меня поверил и сказал: «Не волнуйся ни о чем, строй лодку, гоняй, делай свое дело». И правда, в первый же год я занял второе место на итальянском континентальном кубке, а годом позже выиграл все. Просто фантастика. Это был счастливейший период моей жизни. Там я на практике использовал трансмиссию, изобретенную моим отцом. И гонял целыми неделями, по всему миру, а как же иначе? И одновременно получил возможность оптимизировать этот тип трансмиссии. Так что Primatist tunnel system появился в 1986 году на моей гоночной лодке. Таким образом, я доказал ее преимущества и ее надежность. Ведь она позволяла мне побеждать и справлялась с самой плохой погодой в условиях настоящего, не игрушечного офф-шора, двести миль в открытом море, да еще и погода могла меняться три–четыре раза за время одной гонки. В таких условиях надежность надо ставить на первое место. Вот и получилось, что Primatist tunnel system — самая надежная в мире трансмиссия для катеров.

— В 1977 году верфь Аббате пережила революцию: корпуса катеров стали делать не из красного дерева, как делали их десятилетиями, а только из стеклопластика. Как это произошло?

— Первую лодку из стеклопластика мы построили еще в 1972 году. Но мы ведь никогда не делали одну лодку похожей на другую, а все линии корпусов из стеклопластика отливаются в одной форме. Отец был очень особенным человеком. Он любил дерево, он никак не мог с этим смириться и на практике так и не принял стеклопластик.

— А можно ли ждать в мире катеров столь же масштабной революции в ближайшем будущем?

— В будущем — безусловно; с моей точки зрения, тех, кто желает делать лодки промышленным способом, ждет еще большая индустриализация судостроения. Верфей станет меньше, и сами они станут больше, вроде американских верфей, где лодки уже делают тысячами. Ждут нас и изменения материалов, оптимизация стеклопластика в первую очередь. Что же касается нас, верфи среднего размера... Всегда существуют особые люди, которые и хотят чего-то особенного. Когда кому-то нужно что-то особенное, он не купит обычную гоночную лодку, он купит Primatist.

— А есть ли что-то, что выделяет и объединяет тех, кого называют The Primatist people?

— Да, разумеется. Это очень забавная история. К тому времени, когда я прекратил участвовать в гонках, у меня уже было много побед, и мне хотелось придумать что-то новое: лодку с огромным крылом, больше самолет, чем лодку. Я чуть с ума не сошел с этой идеей, но так и не добился результатов, потому что конструкция получилась очень сложной, очень чувствительной к малейшим колебаниям на море. Она была скорее реактивным снарядом, чем лодкой. И в один прекрасный день в 1989 году прямо во время гонок я сказал спонсорам: «Слушайте, я возвращаю вам ваши деньги и больше не работаю над этим проектом, потому что меня все достало. Эта лодка меня победила, я не могу укротить ее, как чистокровного жеребца». — «Ты сумасшедший, — отвечали они мне, — это же такая реклама, хоть закончи сезон!». Но прежде чем закончился сезон, я все бросил. А чтобы не разочаровывать моих клиентов, придумал свой кубок — Primatist Trophy. Эти соревнования существуют уже 15 лет, длятся одну неделю. Каждый год на них мы собираем только 15 наших клиентов. Каждый день мы гоняем, каждый вечер устраиваем какие-то представления, развлечения. Вот что такое Primatist people.

— Вы ведь были на верфи инженером, дизайнером?

— Никто в нашей семье никогда ничему специально не учился. Мы не инженеры, не дизайнеры. Мы просто растем с непосредственным опытом, который передается от отца к сыну. Все наши лодки последнего времени нарисованы мною как снаружи, так и изнутри. Правда, сейчас мы работаем в тесном сотрудничестве с Pininfarina над семидесятифутовой лодкой. Это будет настоящий шедевр, работы близки к завершению, презентация будет в июне. Над нею со мной работают дизайнеры, инженеры, которые разрабатывают все детали, но в целом стиль Primatist — полностью наш.

— Трудно было сделать особую лодку для Рустама Тарико Russian Standard Terrrible?

— Это целая история. Рустам — одним словом: придирчивый. На Сардинии, где у него дом, он брал в аренду разные лодки, пока не узнал, что может взять Primatist. Но мы всегда сдаем их вместе с моряком, потому что Сардиния очень опасна для мореплавания. Но поскольку Рустам — очень сильный человек и привык все делать сам, он сказал нам: «Я беру эту лодку на месяц — но без моряка». — «Нет, синьор Тарико, простите, мы не можем сдать лодку без моряка», — отвечал мой сотрудник. Тарико был очень разочарован и взял в аренду другую лодку. И вот как-то я отправился вокруг Сардинии и посреди моря увидел лодку, которая шла к берегу очень медленно, явно на одном моторе. Я, как и должен поступить всякий моряк, подошел и спросил, не нужна ли какая-нибудь помощь. «Нет-нет, — отвечали мне, — через четверть часа мы нормально доберемся до берега». К тому времени я уже видел однажды Тарико и узнал его. «Давай мы вот что сделаем, — сказал я ему — возьмите мою лодку, она мощнее и быстрее». — «Нет-нет, что вы, синьор Аббате, — отвечал он мне — не беспокойтесь». Я проводил его до порта и отдал свою лодку. Он продержал ее два–три дня. Развлекался как ненормальный. И сразу после этого заказал мне первую лодку, Russian Standard I — очень красивую, очень специальную лодку с двумя моторами Seatek. Но Рустам... он должен не просто использовать время, он должен его сжигать. Он сказал мне: «Да, Бруно, это хорошо, но знаешь, для меня этого слишком мало». — «Не вопрос, — отвечал я ему. — Я могу построить тебе такую лодку, что даже тебе придется иногда сбрасывать газ, такая она быстрая». — «Давай-давай!» — закричал он мне. Всю зиму мы делали и переделывали проект, и на самом деле лодка получилась такая, какую я использовал для гонок — очень мощная, очень надежная и в то же время достаточно безопасная. Terrrible делает невероятные 90 миль в час, это самая быстрая лодка в мире. Причем Рустам хотел не только скорости, не только надежности, но и чего-то еще. Мы ведь и сотрудничество с Pininfarina начали, чтобы найти стиль Terrrible.

— Сюда, в Москву, вас привело в первую очередь любопытство или дела?

— Дела. Я всегда стараюсь совмещать полезное с приятным. Я получил заказ, тоже весьма специфический — на работу на озере Байкал. И речь идет о перестройке 60-метровых судов, которые по нему ходят. Я думаю, что стиль Primatist придет и в Сибирь. На самом деле мы уже нашли подходящее место здесь, под Москвой, в яхт-клубе Gals. У нас здесь есть особая лодка, для еще одного такого же клиента, как Рустам. Эта лодка развивает, если не ошибаюсь, 80 миль. Еще у нас здесь есть G29, G41, G43, и вот как раз сегодня я должен получить заказ еще на одну лодку. Невероятно.

— Почему невероятно? Очень приятно, что этот средиземноморский, морской образ жизни, воплощенный в стиль Primatist, приходит в Россию.

— Я тоже очень рад, что нашел в России столько хороших и симпатичных людей. И знаете, они очень похожи на меня — образом мыслей и так далее.

— Primatist people?

— Вот-вот, это самое интересное!